Ср. «Desinteret», в котором Клапаред (1905) находит механизм засыпания.

«Душа во сне изолируется от внешнего мира, отходит от периферии… Однако связь не совершенно нарушена. Если бы субъект слышал и чувствовал не в самом сне, а только по пробуждении, то его вообще нельзя было бы разбудить». «Еще убедительнее наличность ощущений доказывается тем, что спящий субъект пробуждается не всегда только чувственною силою впечатления, а психологическим соотношением последнего; безразличное слово не пробуждает спящего, если же его назвать по имени, он просыпается… Душа различает, таким образом, во сне чувственные восприятия… Поэтому, с другой стороны, можно разбудить субъекта и устранением чувственного раздражения: так, субъект просыпается от угасания свечи, мельник от остановки мельницы, то есть прекращения чувственной деятельности, а это заставляет предполагать, что деятельность эта перципируется, но так как она безразлична или, скорее, даже доставляет удовлетворение, то она не тревожит душу» (с. 460 и сл.).

Если мы исключим эти довольно существенные возражения, то должны будем все же признать, что все вышеупомянутые свойства сновидений, проистекающие из изолированности от внешнего мира» не могут всецело объяснить чуждости сновидений нашему сознанию. Ибо в противном случае можно было бы совершать обратное превращение галлюцинаций сновидения в представления и ситуации – в мысли и тем самым разрешить проблему толкования сновидений. Мы поступаем так, воспроизводя в памяти по пробуждении сновидение, но, как ни удачно протекают иногда эти обратные превращения, сновидение все же сохраняет обычно свою загадочность.

Все авторы сходятся в том, что в сновидении материал бодрственной жизни претерпевает и другие еще более глубокие изменения. Об одном из таких изменений говорит Штрюмпель (с. 17): «Душа вместе с прекращением деятельности чувств и нормального сознания утрачивает и почву, в которой коренятся ее чувства, желания, интересы и поступки. Даже те душевные состояния, чувства, интересы и оценки, которые в бодрст-венном состоянии присущи образам памяти, претерпевают… омрачающий гнет, вследствие чего нарушается их связь с образами; восприятия вещей, лиц, местно-стей, событий и поступков в бодрственной жизни воспроизводится в отдельности чрезвычайно часто, но ни один из них не обладает психической ценностью. Последняя отделена от них, и они поэтому ищут в душе каких-либо самостоятельных средств…» Это лишение образов их психической ценности, которая объясняется опять-таки изолированностью от внешнего мира, является, по мнению Штрюмпеля, главною причиною той чуждости, с которой сновидение противопоставляется в нашем воспоминании действительной жизни.