— О, это был блистательный мужчина. Я его очень любила. Настоящий, природный донжуан.

— Он был гэмблер? — Миш смотрел на игральную кость. — Отчего он умер?

— Отравился десертом.

Миш не понял смысла ответа. Вероятно, это было иносказание или черный юмор. На всякий случай сказал:

— Упокой Господь его душу.

— Сомневаюсь, что эта душа упокоилась, — задумчиво сказала женщина. — Тот, кто живет на свете ради того, чтобы разбивать сердца, не обретает покоя. Эта страсть сильнее смерти. О, это был истинный мастер, просто я оказалась ему не по зубам. — И прибавила. — Вот бы встретить его вновь…

От мечтательности, прозвучавшей в ее голосе, Миш испытал нечто похожее на ревность — эмоцию, которой не испытывал со времен хай-скула.

— На 13-ый, к пруду, — сказала женщина, без приглашения садясь в машину.

Ее повелительный тон был странен. Еще удивительней, что Миш безропотно повиновался.

Аллея поднялась на холм. Из-за верхушек деревьев вылезла щетина Манхэттена.

— Вы живете в одном из тех высоких домов? — спросила женщина.

— Нет, но я работаю в одном из них. Мой офис на 41-м этаже.

— А балкон там есть?

— Для курящих. Иногда я выхожу туда, чтобы посмотреть сверху на город.

— И вам ни разу не хотелось взять и просто так, безо всякой причины, перемахнуть через перила?

— Боже, ради чего?! — поразился Миш.

Она посмотрела на него, немножко наклонив голову:

— Всем мужчинам, если они мужчины, иногда этого хочется. И вам тоже хотелось, я это вижу. Иначе я не села бы к вам в машину.

Он пожал плечами, не желая продолжать такой бессмысленный разговор. И вдруг вспомнил. Это было три года назад, еще до рождения Колина. Они с Дороти устроили себе праздник — купили трехдневный круиз по Карибскому морю. Жена была в ванной, прихорашивалась перед ужином. Миш стоял на терраске, смотрел на золотистое предзакатное море. Всё было отлично. Но внезапно он посмотрел вниз и до боли в суставах вцепился в перила — так ему захотелось перекинуть через них свое тело, пролететь по воздуху с двенадцатой палубы, а потом плашмя удариться о воду. Не то чтобы захотелось, а представилось, как он это сделает. Дороти выйдет из ванной, а его нет. Подумает, что он на палубе. Но его не будет на палубе. Его вообще больше нигде не будет. И его исчезновение для всех останется загадкой. Навсегда. Такая возникла у Миша дикая фантазия под воздействием морского воздуха и двух послеобеденных коктейлей.