Но резать сустав не пришлось.
Но резать сустав не пришлось. Перстень с поразительной легкостью соскочил с мумифицировавшегося пальца.
И вот Леньков уже светил фонариком на изумрудного скарабея, в спинке которого были вырезаны какие-то знаки — кажется, каббалистические.
Надел кольцо себе на безымянный. Оно было малость великовато, и он сжал кисть.
— Нюхал? — засмеялся Паша и сунул под нос напарнику свой чахлый кулак. — Лимон зеленый, семейство цитрусовых.
Про то, что лимон теперь будет не зеленый, а британский, Кроту знать необязательно. В «Крийон» на встречу с мистером Ринальди он не пойдет. Ни имени клиента, ни названия гостиницы могильному специалисту Паша не сообщил, да тот и не интересовался.
В порыве эйфорической легкомысленности Некрофорус любовно похлопал покойника по накрашенной щеке.
И шарахнулся — так, что приложился затылком о каменную плиту.
— Ты чё?
— Нет, ничего… — пролепетал Леньков. — Уходим. Ему показалось, что щека теплая. И упругая.
К себе в «Гранд-отель» он вернулся в половине четвертого. Позвонить мистеру Ринальди обещался в восемь, так что была возможность немного поспать после удачной, но нервной ночи.
Лежа в кровати, Некрофорус рассматривал зеленого скарабея и понемногу успокаивался. Должно быть, гример положил на лицо мертвеца толстенный слой косметики. За столетие она спрессовалась, обрела смолообразность, вот и пружинит. А нагрелась от электрического луча. Никакой мистики.
И на душе у триумфатора сделалось хорошо. Сладостно зевнув, он оглядел лепной потолок. Вообще-то каморка каморкой, из разряда «бедненько, но чистенько». А стоит, зараза, тысячу баксов. Ничего не поделаешь — если хочешь иметь приличный гонорар, надо уметь себя подать. Мистер Ринальди вчера на Пашино небрежное: «Встретимся у меня в „Гранд-отеле“, в фойе» ответил уважительным «wow!». В мягчайших креслах, под ар-маньяк и сигарку, договорились по финансовым условиям изящно, без торговли.